Традиционно Печорин ставится на голову выше всех этих "тупиц и фанфаронов, индюков надутых", к которым в первую очередь и причислялся юнкер, без пяти минут офицер, Грушницкий, кстати, боевой товарищ Печорина. Почему же Грушницкий, несколькими годами моложе Печорина, - фанфарон и индюк, а Печорин, - мыслитель и философ? Видимо, это происходит потому, что так угодно Печорину, ведь "Журнал Печорина" пишет он сам. А читатель этот журнал читает, и наша, читателей, задача - самолично выявлять истинных героев.

 Мимо ристалищ, капищ,
мимо храмов и баров,
мимо шикарных кладбищ,
мимо больших базаров,
мира и горя мимо,
мимо Мекки и Рима,
синим солнцем палимы
идут по земле пилигримы.

...и эти существа часто бывают одарены большими нравственными преимуществами, большими духовными силами, обещают много, исполняют мало или ничего не исполняют. Это не от них самих; тут есть fatum, заключающийся в действительности, которою окружены они, как воздухом, и из которой не в силах и не во власти человека освободиться.
В.Г. Белинский

Столкновение индивидуалиста Печорина с простодушной добротой Максима Максимыча помогает критически осмыслить характер героя, действующего в реальной человеческой среде: "Я обернулся к площади и увидел Максима Максимыча, бегущего что было мочи... Через несколько минут он был уже возле нас; он едва мог дышать; пот градом катился с лица его; мокрые клочки седых волос, вырвавшись из-под шапки, приклеились ко лбу его; колена его дрожали... он хотел кинуться на шею Печорину, но тот довольно холодно, хотя с приветливой улыбкой, протянул ему руку. Штабс-капитан на минуту остолбенел, но потом жадно схватил его руку обеими руками: он еще не мог говорить.