Теорию Раскольникова нельзя назвать совершенной. В ней недостаточно точности, поэтому у всякого, кто с ней ознакомится, несомненно, возникнет множество вопросов, как возникли они у Порфирия Петровича. Многое в этой теории можно опровергнуть, но нельзя также не заметить присутствия в теории очевидных фактов. Всё это доказывает, что Раскольников недодумал свою теорию до конца, не откорректировал её.

"Люблю тебя, Петра творенье,
Люблю твой строгий, стройный вид,
Невы державное теченье,
Береговой ее гранит,
Твоих оград узор чугунный,
Твоих задумчивых сводов
Прозрачный сумрак, блеск бездонный,
Когда я в комнате моей
Пишу, читаю без лампады,
И ясны спящие громады
Пустынных улиц и светла
Адмиралтейская игла..."

Каждая эпоха в истории русского общества знает свой образ Петербурга. Каждая отдельная личность, творчески переживающая его, преломляет этот образ по-своему. Для поэтов XVIII века: Ломоносова, Сумарокова, Державина - Петербург предстает как "преславный град", "Северный Рим", "Северная Пальмира". Им чуждо видеть в городе будущего какое-то трагическое предзнаменование. Лишь писатели XIX века придали образу города трагические черты. Откуда они возникли и почему так укоренились в сознании Пушкина, Некрасова, Гоголя, Достоевского?

Теорию Раскольникова нельзя назвать совершенной. В ней недостаточно точности, поэтому у всякого, кто с ней ознакомится, несомненно, возникнет множество вопросов, как возникли они у Порфирия Петровича. Многое в этой теории можно опровергнуть, но нельзя также не заметить присутствия в теории очевидных фактов. Всё это доказывает, что Раскольников недодумал свою теорию до конца, не откорректировал её.
Одной из неточностей теории Раскольникова является деление людей на "обыкновенных" и "необыкновенных". Этот принцип классификации общества слишком поверхностен и допускает огромное число исключений. Деление Раскольникова опровергается в романе самим Достоевским.

" ... весь мир осужден в жертву какой-то страшной, неслыханной и невиданной моровой язве, идущей из глубины Азии на Европу. Появились какие-то новые трихины, существа микроскопические, вселявшиеся в тела людей ... Люди, принявшие их в себя, становились тотчас же бесноватыми и сумасшедшими. Но никогда, никогда люди не считали себя так умными и непоколебимыми в истине, как считали зараженные.

"Преступление и наказание"
Тема гуманизма является вечной в литературе. Художники слова всех времён и народов обращались к ней. Они не просто показывали этюды жизни, а пытались разобраться в обстоятельствах, побудивших человека на тот или иной поступок.
Вопросы, поднимаемые автором, разнообразны и сложны. На них нельзя ответить просто, односложно. Они требуют постоянного размышления и поиска ответа.

Достоевский, стоявший на эшафоте в ожидании выстрела, испытавший унижения и лишения тюремной жизни, страдавший эпилепсией, создал очень сложный литературный мир. Двойственность душ героев его произведений доведена до крайности. В них одновременно сосуществуют "святость и греховность", "самоотрицание и само возвеличивание".

"Слушай, если все должны страдать, чтобы страданием купить вечную гармонию, то при чём тут дети,
скажи мне, пожалуйста?
Совсем непонятно, для чего были должны страдать и они и зачем им покупать страданиями гармонию?
Не стоит она слезинки хотя бы одного только замученного ребёнка..."
Иван Карамазов, "Братья Карамазовы".

Достоевский - певец "униженных" и оскорбленных" - получил всемирное признание как великий писатель - гуманист. Однако гуманизм Достоевского отличен от традиционного "человеколюбия".
Уже первый идеолог русской литературы B.Г. Белинский отстаивал: крестьянин - тоже человек. Совокупность социально-исторических и духовно-нравственных причин (Отечественная война 1812 года, движение декабристов, проблемы крепостничества, осознание роли народа в историческом движении) делает народ центральным понятием русского национального самосознания и, естественно, самосознания русской литературы XIX века. 

Ф. М. Достоевский известен на весь мир благодаря написанной им книге "Преступление и наказание". Этот роман по праву считается одним из лучших произведений второй половины 19 века и по праву принадлежит к элите мировой литературы. Как и во многих своих работах в "Преступлении и наказании" автор ставит вопрос: может ли человек совершить зло, и не быть наказанным? Имеет ли он право решать судьбы других людей, считать себя "сверхчеловеком"?